АРХИВ

Загородная резиденция Лисовского находится на Рублевке. Все правильно, где же еще ей находиться? Однако и хозяин, и сама усадьба приятно удивляют: обычно дома, расположенные в этой местности, отличаются "типичностью" и настоящим "новорусским китчем" - все дорого, всего много и никакого полета и простора фантазии. У Лисовского по-другому: много мелких деталей из совершенно разных городов, стран, континентов и даже из разных областей деятельности, которые сложились в одно целое. Триста квадратных метров заполнены трофеями и мелкими деталями - вазами, макетами кораблей, картинами, фотографиями и книгами. Возможно, от этой насыщенности огромное помещение и кажется маленьким и компактным: "Дизайн полностью придумал я. Вплоть до мелочей - подушек и обивки кресел. Мне очень хотелось, чтобы дом не выглядел большим, по-моему, это получилось. А чтобы объединить все трофеи, висящие на стенах, в одну композицию, я поместил в центре слона, - говорит хозяин дома, разжигая камин. - Я часто сюда прихожу, здесь особая атмосфера".
Фотограф, привыкший работать с интерьерами, попав в трофейный дом молодого сенатора, говорит: "Ну-у, совсем другое дело. В такой обстановке работать - одно удовольствие". Кажется, Лисовский польщен.

ТРОФЕИ И РЕЛИКВИИ
Трофейный дом - лишь часть ансамбля усадьбы на Рублевке. Но мы ехали специально сюда, в каменное здание с флигелями, потому что оно стало первым настоящим хантинг-румом в России. Это сейчас у охотников принято отстраивать трофейные "комнаты", а Лисовский, впервые выехав на охоту в 1997 году, сразу же заложил фундамент трехэтажного строения для будущих коллекций. И стал в некотором смысле пионером.
У входа нас встречает скульптура лисы. Лиса встречает и на дверях: похоже, она выполняет роль звонка-молотка. Ничего удивительного в этом нет - у Литовского огромная коллекция лис, которых ему дарят в разных вариантах с тех самых пор, когда он удачно обыграл фамилию в рекламе своей дискотеки. В последующие часы наша съемочная группа уже не обращает внимания на присутствующих лис.
Мы придирчиво рассматриваем помещение, которое Сергей разбил на три части: подвал посвящен трофеям Европы, первый этаж - Африке, а мезонин - горной охоте. Хотя обычно трофейные дома делят по континентам. Но Сергей, похоже, не большой любитель правил и ограничений.
Я расспрашиваю его о висящих на стенах трофеях. Но хозяин дома теряется. Он говорит, что с каждым животным связана своя история, потому что какая бы ни была охота, даже если и на один вид зверя, она все равно разная: "Собственно, поэтому у меня и нет любимого трофея, которым бы я особенно дорожил". Но я вижу - лукавит. Потому что наш разговор нет-нет, а возвращается к барану Марко Поло, которого Сергей добыл в Таджикистане. Марко Поло считается верхом охотничьего искусства, его найти и уж тем более подстрелить очень трудно, потому что близко к себе этот баран не подпускает. "Когда я его искал, чуть не замерз: высота под четыре тысячи метров, сильный ветер, температура минус 30 - там люди уже в альпинистском снаряжении ходили, со страховками и "кошками", - рассказывает Лисовский. - Ну ничего. Взял я его. Теперь мечтаю о двенадцати баранах". Я удивленно вскидываю брови. Лисовский видит мою неосведомленность и объясняет, что за двенадцать баранов дают "Большой шлем". Получить его стремятся все трофейные охотники. Как и "Большую африканскую пятерку" (лев, слон, носорог, буффало и леопард), которую очень сложно отстрелять. В России "Большую африканскую пятерку" имеют всего-то человек десять. Гусев был первым. Лисовский - вторым.

СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
Сергей садится в любимое зеленое кожаное кресло и раскуривает сигару (он, как выясняется, специалист не только в охоте, но и в других приятных мелочах жизни: сигары, вино, оружие, фляги, редкие книги): "Хотя по выходным я так рано не курю. Вот после трехчасовой тренировки и после традиционного домашнего обеда за большим столом можно: прихожу сюда, сажусь в любимое зеленое кресло и раскуриваю сигару".
Он также любит кальян и даже создал в мезонине восточный уголок. Но курит его под настроение - когда, например, приезжают друзья или устраивается вечеринка.
Мы поднимаемся на третий этаж и просим показать кальян поближе. Но увлекаемся карточным столиком, который Лисовский делал на заказ. Потом взгляд скользит по старинной французской гравюре, по собранию антикварных книг. И в конечном счете мы уже изучаем множество подушечек, разбросанных по тахте, на которой нужно возлежать и лениво потягивать дым из кальяна.
Хозяин дома разбрасывает подушки, фотограф с ассистентом ставят свет. И в этот момент в мезонине появляется пятилетний сын Лисовского Максим - беленький, глазастый и жутко любопытный. Фотографироваться ребенок категорически отказывается, но с интересом наблюдает за процессом съемок. Выясняется, что Максим очень любит этот трофейный дом, но приходит сюда только с разрешения папы. А на вопрос, какое место в доме ему больше всего нравится, отвечает: "Нравится все!"
Сергей говорит, что Максим пока мало что понимает в охоте. Да и рановато ему еще. Но надеется, что когда-нибудь сын все-таки разделит страсть отца. Жена? А что жена?
"Женщина должна следить за очагом, а мужчина - охотиться и приносить добычу", - смеется Лисовский. И, предвосхищая мой вопрос, спешит ответить: "И ужаса она никакого не испытывает". Хотя, добавляет, действительно, трофейная охота может быть опасной: "Нужно быть очень аккуратным. И знать повадки животных. Вы сейчас на льва смотрите, а ведь на бегемота охотиться намного опаснее. Он только кажется увальнем, но очень агрессивен, часто бросается и развивает скорость до 40 км в час".
А за львом, с которого я не спускаю глаз, Лисовский бегал неделю. То есть получилось как? Лисовский за львом охотился, а лев - за Лисовским. "Каждую ночь зверь с жутким рыком приходил на красивое озеро, предварительно осмотрев свое десятикилометровое владение. Там-то я его и поджидал, - вспоминает Сергей. - У него была очень верная подруга, долго от него не отходила, любовь у них была".
Вопросы про сожаление, сочувствие и жалость к животным Лисовскому лучше не задавать. "Охота - это религия, у нее своя философия, - скажет он. - Пусть вас успокоит тот факт, что отстреливаем мы только старых самцов, которых уже не принимает стадо и которые бесполезны с точки зрения репродуктивности и отбора. И потом, пули у нас специальные, животные умирают сразу и не мучаются. А если вы сейчас про Красную книгу вспомните, я вам отвечу, что на отстрел животного прежде должен дать добро егерь, так называемый белый охотник, с которым проходит каждая охота".

- А традиции и приметы на охоте какие-нибудь существуют?
С.Л.: "Традиции обычно на европейской охоте - там и охота больше на красивое шоу похожа: лошади, собаки, одежда, рожки, переодевания, замки.
Что касается примет... Считается, что женщина не должна провожать мужчину на охоту. Из ружья чужого лучше не стрелять. А у меня лично есть одна фляжка, которую я всегда беру с собой: если зверь не идет, делаю из нее глоток, вроде помогает. Уж сколько мне фляжек дарили, но эта, недорогая и самая простая, оказалась самой любимой".

ОХОТА КАК СПОРТ
Иногда Лисовский смеется над моими вопросами. Конечно, ему смешно: я никогда не была на охоте и уж тем более трофейной, я кабана только в мясной лавке приобретала, так что многие привычные ему вещи мне кажутся совершенной диковинкой. Говорю: "А что же вы смеетесь? Вы ведь и сами, поди, когда начинали, тоже ничего в этом деле не смыслили". Соглашается. И даже добавляет: "Вы знаете, а ведь я до сих пор, несмотря на то, что приблизительно раз в месяц езжу на охоту, все равно еще учусь. Потому что каждая охота всегда преподносит что-то новенькое. Да и каждое животное - совершенно особенное. По рассказам и книгам действительно понять невозможно".
Интересно, говорю, а всякий ли человек может стать охотником за трофеями? Или для этого нужно обладать какими-то определенными качествами - выносливостью (иногда неделями приходится лазить по болотам), азартом (трофеи оцениваются по определенной шкале ценностей - даже если зверь принадлежит одному виду), силой воли (когда охота длится сутками, на ветру, в мороз и не в самых лучших условиях)? Нет, говорит, это как в спорте: кто-то любит плавание, кто-то - теннис, а кому-то спорт вообще неинтересен. Но попробовать стоит. Обычно затягивает. Только для начала нужно хорошего учителя найти, который смог бы обучить хотя бы азам.

С.Л.: "А то новички обычно говорят: "Ну зачем нам охотиться за этим бараном, бегать по горам, выжидать часами? Здесь и так зверья полно. Может, лучше отстрелять что есть, чтобы с пустыми руками не возвращаться?" У меня один раз подобный случай и был, когда я с такими охотниками за серной ездил. Я им объяснил, что лучше сегодня остаться без трофея, а завтра опять выйти на охоту. В результате они уехали с обычной серной, а я добыл то, что искал. Отстрелил ее в последние дни. У меня уже были две серны, но я искал такую, чтобы стать на несколько лет стопроцентно первым в "Трофейной книге России". Думаю, мне это удалось. Но было нелегко: старые самцы обычно одни, их трудно найти, они близко не подпускают. Найдешь его, потом делаешь обход, чтобы найти точку, с которой стрелять удобнее, - несколько часов поднимаешься, а приходишь на место - серна уже ушла. Или самец не тем оказывается.
Хотя для меня теперь не главное, отстрелял ты или нет. Главное - искал".
"Как, - говорю, - а как же охотничье честолюбие?" Уверяет, что поначалу бывало очень обидно уехать без трофея, расстраивался сильно, а теперь научился получать удовольствие от процесса как такового.

РОМАНТИК И БИЗНЕСМЕН
Спрашиваю, почему он решил жить на Рублевке. Говорит, что выбор был случайным. Да и домов тут тогда столько не было. Зато сейчас видит все преимущества: во-первых, место действительно очень хорошее, а во-вторых, по соседству живут все, с кем он связан по работе.

- Вы какую работу имеете в виду: куриный бизнес или кресло сенатора?
С.Л.: "Одно от другого я не отделяю. Я стал сенатором именно потому, что когда-то начал заниматься курицей: оказалось, что ни в Думе, ни в Совете Федерации нет людей, которых сельское хозяйство интересует по-настоящему. Даже сегодня те, кто позиционируют себя как аграрии или защитники крестьян, действуют не с точки зрения сельхозрынка, а с точки зрения политики".

- Меня удивляет разброс ваших интересов. Куда вы направите свою энергию через несколько лет?
С.Л.: "Ну, сельским хозяйством я вряд ли брошу заниматься. Там слишком много проблем".

- И, говорят, денег.
С.Л.: "Это с какой стороны посмотреть. Деньги просто так не возникают из воздуха. Понимаете, после закрытия дискотеки я работал на президентских выборах и параллельно искал новую сферу интересов - какой-нибудь емкий, но неразвитый рынок. Так я вышел на курицу. Курица, по сути дела, то же самое, что и реклама - продукт массового потребления.
Когда я пришел на этот рынок, российский производитель занимал в нем не более 30 процентов. А сегодня уже около 55, в чем есть и наша заслуга. Хотя это не предел".

- А вы не ностальгируете по старым временам: дискотека, рестораны, реклама, политика?
С.Л.: "Есть, конечно. Но многое зависит от того, как человек выстраивает свою жизнь, насколько он активен".

- У вас есть ощущение того, что в истории России вы сыграли какую-то роль?
С.Л.: "Что вы имеете в виду?"

- Хотя бы коробку из-под ксерокса...
С.Л.: "Тогда была другая жизнь. Тогда мы были романтиками и каждый из нас что-то сделал. Другое дело, что многих предали забвению, но так всегда и происходит в России: на место романтиков приходят серые люди".

- Стало быть, вы считаете себя романтиком?
С.Л.: "Стало быть, так. Мы тогда жили в эпоху идеализма, где самым главным романтиком был Ельцин".

- Коржаков имеет другую точку зрения о романтизме Ельцина. И о вас как о романтике.
С.Л.: "Беда Коржакова в том, что ему дали власть и он ее принял. Нужно быть сильным человеком, чтобы отказаться от подобного дара. У каждого человека есть свои возможности, выше которых не прыгнуть".

- Вы смогли бы бросить курицу и портфель сенатора и вернуться на телевидение, в рекламный бизнес?
С.Л.: "К сожалению, сегодня больше нет того телевидения, какое было раньше. Теперь как у Жванецкого: прочел газету и понял, что в остальных. И рекламный бизнес при монополизации телевидения исчез. Куриный мне дает гораздо больше возможностей".

- В том числе выезжать раз в месяц на трофейную охоту?
С.Л.: "Можно сказать и так".